Радостная эволюция Жанель Монэ и Кристины и королев

На своих новых альбомах эти меняющие жанры и постмодернистские звезды раскрывают себя с новых сторон.

Кейт Моссман

На одном из первых концертов в Шепердс-Буш, посвященном продвижению своего дебютного двухдискового альбома The ArchAndroid, Жанель Монэ установила мольберт и, пока ее фанк-рок-группа в черно-белых костюмах играла чудесную психоделическую соул-музыку, нарисовала элементарную картину. обнаженная на холсте. Никто понятия не имел, что она делает, пока группа продолжала играть, обмазывая талию и бедра женщины зеленой краской. Раньше я смотрел, как Монэ заболевает от волнения, но часто некоторые ее выступления напоминали студенческий художественный проект, перегруженный большими идеями. То же самое чувство у меня возникло в прошлом году, когда я увидел Redcar (ранее «Кристина и Королевы», теперь снова «Кристина и Королевы») на сцене Королевского Фестивального Холла: на сцене была всякая странная ерунда – куклы, шьющие одежду, опасные горящие свечи, театральная атрибутика. Но мое сердце согрелось, когда я увидел, что Крис все еще хотел, чтобы вокруг него была эта неразбериха, не в последнюю очередь потому, что публике было ясно, что одного его присутствия достаточно – он наклонился назад под невозможным углом, как в мультфильме о Маленьком принце, демонстрируя искрометную, эмоциональную картину. напряженные поп-песни в микрофон в гарнитуре.

Некоторые люди приходят с целой творческой вселенной внутри себя, и проблема состоит в том, как донести ее до остальных из нас. Ни Монэ, ни Крис особо не беспокоят чарты, но первая, которую в первые дни воспитывали Принс и Стиви Уандер, теперь является голливудской актрисой, а у второго все еще есть влияние, чтобы привлечь Мадонну к своему новому альбому. Оба неуклюжие персонажи: развиваясь на публике, всегда чувствовалось, что они что-то защищают. У Монэ ужасное интервью: однажды я следовал за ней по выставке Дэвида Боуи в музее Виктории и Альберта, пытаясь поговорить с ней о статье, а она держала свой аудиогид включенным; когда мы наконец сели, она притворилась инопланетянкой. У Криса были трудные пару лет: его мать неожиданно умерла, в его родной Франции его не так поддерживают, как хотелось бы, и недавно он рассказал о негативной реакции, которую вы получаете, будучи транс-мужчиной, который не хочу перейти с медицинской точки зрения. Оба артиста раскрыли больше о своей сексуальности, насколько им позволило общество; Забавно, оглядываясь назад, что вы, естественно, обращались к артистам-мужчинам для сравнения, рассматривая их шоу: Джексон, Боуи, Принс. Крис на самом деле рок-звезда, раздетый до пояса, с крошечными бедрами Джаггера.

Афрофутуристские образы Монэ и черно-белая воинственность Малкольма Икса были воплощением поп-музыки Black Lives Matter еще до того, как у нее появилось название; ее мессианский персонаж-киборг, вдохновленный Метрополисом, Синди Мэйвезер, была практически украдена Бейонсе во время ее нынешнего тура в стиле Ренессанс. Ее загадочная команда, «Общество искусств Страны чудес», до сих пор представляет, как она недавно сказала, «красивых чернокожих и коричневых людей, живущих в безопасном пространстве и празднующих жизнь». Несколько лет назад она перешла от психоделического соула к более традиционному звучанию RnB, и тогда она потеряла меня, потому что она вела себя как все остальные, когда ты знал, что она другая. Затем она обратилась к кино – технически она, вероятно, лучшая актриса, чем певица – и снялась в ряде все более хороших ролей, включая «Лунный свет», «Достать ножи» и предстоящий фильм о Жозефине Бейкер. Но куда пропала музыка?

[См. также: От Мадонны до Тейлор Свифт: колесо переосмысления поп-звезды]

Связанный

The Age of Pleasure — ее лучшая пластинка со времен The ArchAndroid, хотя она очень отличается от других. Это секс-альбом Монэ, свежий и в чем-то слегка революционный. Она берет зацепку в стиле RnB – «Я просто хочу завести тебя в душ/Встретимся через час сзади» – и поет ее, женщина женщине, самодостаточно, совершенно уверенно и сексуально. поучительный. Короткие, четкие песни вызывают чувство: «Waterslide» делает уроки плавания эротичными («плавание на спине, вольный стиль, глубокий удар, баттерфляй») с подъемной последовательностью аккордов, которая немного напрягает ваши нервы. Это секс без солипсизма (ну, кроме строк типа «Если бы я мог трахнуть меня прямо здесь и сейчас, я бы это сделал») и без объективации. Хотя оно и поется кому-то, оно почему-то не приглашает никого посмотреть: это частная сцена, свидание, увиденное летним днем ​​через чужой забор, не порнографическое, но потрясающе подробное. «Я хочу, чтобы твоя нога прижалась к моему бедру». Здесь царит джаз, как всегда было в Монаэ: фортепиано настолько тихое, что кажется, будто оно доносится с соседней улицы. Ее духовые инструменты вернулись («Самая фанковая духовая секция в Метрополисе», как она сказала в своем первом хите «Tightrope»), снова приглушенные по-античному, что напоминает о преждевременной утонченности пластинки The ArchAndroid. И какое удовольствие слышать ее крикливый мальчишеский голос, рифмующий «Завтрак у Тиффани» со словом «прозрение». Age of Pleasure — это Монаэ, какой она должна быть: на данный момент эволюция завершена.